Недосверхчеловек

[miru_mir_68]

 15 октября 1844 родился Фридрих Вильгельм Ницше – немецкий мыслитель, создатель самобытного учения, изложенного, в основном, в виде афоризмов.   

Если долго всматриваться в бездну – бездна начнет всматриваться в тебя.

Если бы боги существовали, как бы вынес я, что я не бог?

Все боги суть символы и хитросплетения поэтов!

Ничто не поражает так глубоко, ничто так не разрушает, как «безличный долг», как жертва молоху абстракции…

В мире недостаточно любви и благости, чтобы их можно было расточать воображаемым существом.

Человек предпочитает желать небытие, нежели вообще не желать.

Только там, где кончается государство, начинается человек – не лишний, но необходимый: там звучит песнь того, кто нужен, – единственная и неповторимая.

Человек понемногу стал фантастическим животным, которое в большей степени, чем любое другое животное, тщится оправдать условие существования: человеку должно время от времени казаться, что он знает, почему он существует, его порода не в состоянии преуспевать без периодического доверия к жизни, без веры в разум, присущий жизни.

Культура – это лишь тоненькая яблочная кожура над раскаленным хаосом.

Искусство делает выносимым вид жизни, окутывая ее дымкой нечистого мышления.

Красота – это обещание счастья.

Голос красоты звучит тихо: он проникает только в самые чуткие уши.

Не вокруг тех, кто измышляет новый шум, а вокруг изобретателей новых ценностей вращается мир; неслышно вращается он.

В сознательной любви женщины есть и внезапность, и молния, и тьма рядом со светом.

Женщина понимает детей лучше мужчины, но в мужчине детского больше, чем в женщине.

В настоящем мужчине всегда сокрыто дитя, которое хочет играть. Найдите же в нем дитя, женщины!

Счастье мужчины зовется «Я хочу». Счастье женщины – «Он хочет».

Ты молод и мечтаешь о ребенке и браке. Но ответь мне: таков ли уже ты, чтобы иметь право желать ребенка?... Преодолел ли ты самого себя, повелитель ли ты своих чувств, господин ли своих добродетелей?... Или в желании твоем говорит животное и потребность природы твоей? Или одиночество? Или недовольство собой?

Вы заключаете брак: смотрите же, чтобы не стал он для вас заключением!

Хороший брак покоится на таланте к дружбе.

Брак: так называю я волю двоих создать единое, большее тех, кто создал его. Брак – это взаимоуважение и почитание этой воли.

Поэтому хочу я, чтобы искренне говорили друг другу: «Мы любим друг друга; посмотрим, будем ли мы любить и впредь! Или обещание наше ошибочно? Дайте нам время и недолгий союз, чтобы увидеть, годимся ли мы для истинного союза! Великое дело – всегда быть вдвоем!»

Люди, недоверчивые в отношении самих себя, больше хотят быть любимыми, нежели любить, дабы однажды, хотя бы на мгновение, суметь поверить в самих себя.

Убожество в любви охотно маскируется отсутствием достойного любви.

Не через взаимную любовь прекращается несчастье неразделенной любви, но через большую любовь.

Всякая великая любовь желает не любви, она жаждет большего.

«Возлюби ближнего своего» – это значит, прежде всего: «Оставь ближнего своего в покое!» И как раз эта деталь добродетели связана с наибольшими трудностями.

Любите и ближних своих, как самих себя, – но прежде станьте теми, кто любит самого себя, – любит великой любовью, любит великим презрением!

Надо учиться любить себя – любовью здоровой и святой, чтобы оставаться верным себе и не терять себя. И поистине это вовсе не заповедь на сегодня и на завтра – учиться любить себя. Напротив, из всех искусств это самое тонкое, самое мудрое, самое высшее и требующее наибольшего терпения.

Будь тем, кто ты есть!

Я не бегу близости людей: как раз даль, извечная даль, пролегающая между человеком и человеком, гонит меня в одиночество.

Есть два вида одиночества. Для одного одиночество – это бегство больного, для другого – бегство от больных.

Наедине с собою мы представляем себе всех простодушнее себя: таким образом, мы даем себе отдых от наших ближних.

Вовсе не так легко отыскать книгу, которая научила нас столь же многому, как книга, написанная нами самими.

Каждый малейший шаг на поле свободного мышления и лично формируемой жизни всегда завоевывается ценой духовных и физических мучений.

С тех пор, как существуют люди, слишком мало радовался человек: только в этом, братья мои, наш первородный грех! И если мы научимся больше радоваться, то так мы лучше всего разучимся обижать других и измышлять всевозможные скорби.

На свете гораздо больше счастья, нежели сколько видят его затуманенные печалью глаза, если только считать верно и не забывать тех приятных минут, которыми бывает богат каждый день человеческой жизни, как бы тяжела она ни была...

Я не понимаю, к чему заниматься злословием. Если хочешь насолить кому– нибудь, достаточно сказать о нем какую– нибудь правду.

«Религиозный человек», «глупец», «гений», «преступник», «тиран» – все это суть дурные названия и частности, замещающие кого– то неназываемого.
Если лишить вещь всех отношений (связей), «свойств» (качеств), всех «энергий», от нее ничего не останется. Вещность была придумана нами для того, чтобы приспособиться к требованиям логики. Иначе говоря, это было сделано с целью определения ее границ и связей.

Добродетель опровергается, если спрашивать, «зачем?»…

Тот, кто ответил себе на вопрос: «Зачем жить?» – сможет вытерпеть почти любой ответ на вопрос: «Как жить?»

Стал ли ты чистым воздухом, хлебом и лекарством для друга своего? Иной не в силах освободиться от собственных цепей, однако друга своего спасает.

Не старайся приукрашивать себя для друга: ибо стрелой и стремлением к Сверхчеловеку должен ты быть для него.

И если друг причинит тебе зло, скажи так: «Я прощаю тебе то, что сделал ты мне; но как простить зло, которое этим поступком ты причинил себе?»


Поистине всегда влечет нас ввысь – в царство облаков: на них усаживаем мы наши пестрые чучела и называем их богами и Сверхчеловеком.

С человеком происходит то же, что и с деревом. Чем больше стремится он вверх, к свету, тем глубже уходят корни его в землю, вниз, в мрак и глубину – ко злу.

А больше всего ненавидят того, кто способен летать.