Пустота или Инструкция к прохождению "игры в науку"

[miru_mir_68]

…Нет смысла плакать над каждой ошибкой

Нужно просто продолжать пытаться пока не кончился торт.

И наука заварится….

После многочисленных попыток обнаружить хоть какое-нибудь рациональное зерно в творческих бурлениях Аллахвердова, окончательно утвердился я в идее: глупость некоторых воистину безгранична.
Думаю, всё написанное им можно издавать, но только если все книги сопроводить ещё одним подзаголовком; «Как не следует выражать свои мысли: сборник типичных и оригинальных ошибок формулировки идей». Впрочем, не исключено, а очень даже возможно, никаких идей и не было. Кто как мыслит – так и говорит.



Вот, к примеру, Аллахвердов пишет о «неслучившемся». «Современные психологи уже экспериментально обнаруживают, что человеческому роду действительно свойственно игнорировать информационную ценность не-случившегося…. Психологи любят напоминать: Шерлок Холмс не зря объяснял доктору Ватсону, что лающая ночью собака не доказывает ничего, а молчащая говорит, что вор был ей хорошо знаком». Выходит, молчащая ночью собака может сообщить нам больше чем многословный краснобай?
Мы действительно предпочитаем говорить о том, что существует. А точнее о том, что нам об этом известно. Как узнать о том, чего нет? Как понять бессмысленное? В чем информационная ценность пустоты, отсутствующей информации? Мастерство писателя проявляется в недосказанности, а не в недоделанности….
Хотя, порой, воображение рисует картины несбывшегося, про то что могло бы вырасти из наших негуляний под луной, и солнца не у нас над головами…. из слез, из темноты, из бедного невежества былого… Впрочем, былого ль?
Можно, конечно, пофантазировать и о том, что было бы «если бы да кабы во рту росли грибы». Но никому не приходит в голову записать это и издавать в виде научных трудов по методологии психологии.
Бессознательное можно определять «отрицательно – как нечто, лишенное сознания, и непосредственно недейственное», но отрицательные определения считаются ошибкой, и в науках, претендующих на точность, не используются.
Шерлок Холмс смог бы многое рассказать не только о собаках, но и о преступных деяниях. Но у нас нет никакой возможности подробно анализировать все допущенные Аллахвердовым ошибки, поэтому, вкратце остановимся на тех, что составляют фундамент его концепции «психологика».
Идеализация
Одна из излюбленных «фишек» Аллахвердова – идеализация. Шулерским этот прием становится в несколько этапов. Во-первых искажен смысл его традиционного применения в естественных науках. Алл утверждает что: «Естественнонаучное описание заведомо не является абсолютно истинным. Оно более напоминает карикатуру на реальность, чем строго реалистический портрет, так как в своей основе описывает не реально существующие, а идеализированные объекты». Если даже согласиться принять эту метафору «рисования», то следует уточнить что полученные «рисунки» скорее схемы и модели. Здесь нет характерных для карикатур преувеличения, выпячивания и заострения черт.
Идеализация в естественных науках это всегда отсечение, упрощение, исключение каких-либо черт. Как форма «далеко зашедшей» абстракции идеализация допустима с условием, что применивший её не будет забывать, о том что оперирует не реальными объектами и возможно полученные результаты окажутся «не совсем» применимы в практике.
Во-вторых, Алл игнорирует различия между объектами гуманитарных и естественных наук. «Не случайно, – пишет он, – в конце исследования психология как наука поневоле предстанет в двух очень разных ипостасях: наукой естественной и наукой гуманитарной». Если уж говорить об ипостасях, то их должно быть три: Лжеучение, Обскурантизм и Мракобесие.
Даже если допустить, что принципиальной разницы нет (так обычно поступали редукционисты всех мастей), то ему следовало бы ограничиться «отсечением», игнорированием каких-либо черт, упрощением описываемых явлений, но ни в коем случае не допускать приписывания несуществующих качеств. В противном случае теоретизирование превращается в фантазирование.
И, наконец, третий менее очевидный момент. Идеализацию не следовало бы применять непосредственно к объекту исследования (в данном случае – к сознанию), приписывая ему всё что в голову взбредет. Идеализация это скорее инструмент, с помощью которого мы пытаемся отсечь (сперва теоретически, а затем, если это возможно, и в ходе лабораторного эксперимента) влияние связанных с объектом явлений. Мы исходим из допущения (в принципе неверного, поскольку процесс познания бесконечен), что обо всех остальных явлениях связанных с объектом исследования нам уже всё известно. Они остаются для нас идеализированными «чёрными ящиками». Возможно, «тортик» в одном из них, но мы, на свой страх и риск сосредотачиваемся на выбранном предмете.
Логика
Итак, если операция по отсечению всего «лишнего» прошла успешно, то у нас появились предельно абстрактные понятия, которые словно кубики идеально ложатся в любую логически стройную концепцию. В этом смысле, энтузиазм Аллахвердова призывающего все перепроверить логикой, в общем понятен: «Психологика, – пишет он, – рассматривает психику в целом как логическую систему и, тем самым, претендует на логическое описание психической деятельности».
Правда, с этической точки зрения этот призыв выглядит неучтиво. Столько поколений учёных посвятили свою жизнь исследованиям сложнейших явлений психики и вдруг, приходит Аллахвердов и говорит примерно следующее: «Ребята, хватит тупить, давайте уже, наконец, рассуждать логически!». «Требование проверять факты логикой, – пишет он, – а логику – фактами действительно уменьшает произвол в выдвижении гипотез. Перенос этого утверждения на методологию психологических исследований предполагает, что психика логически объяснима, а экспериментальные данные следует рассматривать в их логической взаимосвязи. Это требование полезно хотя бы тем, что позволяет науке бороться с шарлатанством и бредовыми идеями». Хорошо сказал, но почему-то именно логики в психологике Аллахвердова меньше всего. Очень мало найдется людей, которые на вопрос: «Что в чёрном ящике?», смогли бы ответить: «Потому что гладиолусы!». Аллахвердов ничем себя не ограничивает и может ответить: «Потому что тортик!».
Если попытаться оценить в какой мере он реализует принципы формальной логики (а ведь это только основы), то у нас получится следующая «карикатура», в смысле – картина.
Закон тождества
Возможно для кого-то это станет новостью, но в соответствии с этим законом, мы очень даже можем «дважды войти в одну и ту же реку». Похоже, Аллахвердов руководствуется его противоположностью – принципом неопределенности. Тут и подмена тезиса, и подмена понятия (использование одного и того же слова в разных значениях): «Все психологи признают, что психические процессы взаимосвязаны друг с другом. Горы литературы доказывают, что память невозможна без восприятия, а восприятие – без памяти». На основе этих фактов, только ему одному известным спобом,  Аллахвердов заменяет «взаимосвязаны» на «идентичны». В результате мы лишаемся целого ряда терминов. Так, например, вместо ставшего «ненужным» восприятия, он предлагает говорить о конкретных реакциях субъекта «на нечто им увиденное или услышанное». Не больше – не меньше: увидил или услыхал и отреагировал.
Не стал исключением и закон противоречия, который вопреки названию противоречия запрещает. Нет в рассуждениях Алл ни одного утверждения которое бы он сам не отрицал. Иногда он в одной фразе может что-то отрицать и тут же это утверждать (такое противоречие называют контактным). Правда, некоторые подобные ошибки он замаскировал с помощью подмены понятия, то есть, нарушив принцип тождества. Так некоторые свои противоречия он кокетливо называет парадоксом.
«…фразы типа «А есть не-А», – пишет он, – не обязательно выражают противоречие. Например, вполне осмысленными текстами русского языка будут фразы: «Полная свобода — это всегда несвобода»; «Ложь — не всегда ложь»; «Геройство обернулось трусостью»; «Есть правда и правда, есть много правд, но каждая из них — ложь» … «война — это мир»; «свобода — это рабство» и т. п. Поскольку любому тексту может быть приписано любое значение, то и противоречивому тексту может быть приписано непротиворечивое значение. Это, к сожалению, обычно не признаётся». Действительно, что ж такое?!
Формально, Алл стремится к максимальной очевидности в строгом соответствии с законом исключённого третьего: либо – либо. Но на деле, эта строгость направлена скорее против других. Себе же он очень даже позволяет высказывания в духе: «Сама работа сознания может частично осознаваться – эта часть работы сознания будет называться далее сознательной (или умственной) деятельностью, а может не осознаваться». Вот так: могу копать, могу не копать…
Та же ситуация с законом достаточного основания. Все что сказано другими признано безосновательным и наоборот собственная ахинея – кажется её автору вполне обоснованной.
И тут следует особо отметить активно используемые Аллахвердовым двойные стандарты.

Двойные стандарты

С одной стороны, он утверждает что «наука развивается по единым правилам», а с другой – «эти правила не могут быть жесткими: наука творческий процесс».
Так, например, по-поводу противоречий Джеймса который «обожал парадоксы (хотя презирал диалектическое многословие Гегеля) и не боялся быть непоследовательным… противоречивым» Аллахвердов замечет, что противоречие «не самая лучшая основа для построения научной концепции».
Собственные же противоречия, которых тьма, Аллахвердов, похоже, готов оправдать в духе американского поэта У. Уитмена: «Вам кажется, я противоречу себе? Что же! Я достаточно велик, чтобы вместить в себя это противоречие». Отсюда и столь поэтическое название «Сознание как парадокс».
Аллахвердов не просто позаимствовал все свои «идеи» у классиков психологии, он еще и раскритиковал авторов этих идей. Найденное им оправдание вполне в духе Аллахвердова: «Но ведь чем лучше относишься, тем больше замечаешь недостатков…».
Язык
И ладно бы просто крал идеи и по-своему излагал их в своих работах (кто сейчас не «вдохновляется» чужими идеями?). Это вполне могло сгодиться в качестве научно-популярной литературы. Но нет, помешало «не-случившееся»!
Аллахвердов излагает эти идеи таким языком, что сам черт ногу сломит.
Количество упомянутых им языков запредельно. Но не нашлось ни одного нормального что бы он поделился с нами своими «откровениями» про то как «научное открытие открывает изумлённому от неожиданности учёному то, что он заранее знает».
Вот лишь некоторые из упомянутых им языков: «мистический, логический, естественнонаучный, практический и … свой собственный язык»; «язык, на котором мы сможем это объяснение описать»; «Естественный язык»; логика, как «упрощенный и универсальный язык общения»; «язык логики» (язык языка, раз уж логика сама язык); «язык математики»; «наш язык»; «человеческий язык»; «фламандский язык»; «романские языки»; «французский язык»; «язык Франсуа Вийона, Виктора Гюго и Стендаля»; «язык сентиментализма»; «язык описания реальности»; «естественнонаучный язык»; «языки описания»; «Язык физических теорий»; «язык средневековых трактатов» и т. д. и т. п., поверьте очень много.
Хотя сам и признает что «опасно строить на метафорах логически стройную теорию», Аллахвердова в совершенстве владеет лишь этим языком. «Мозг» у него подобно гоголевскому Носу принимает решения, а эмоции – «извещают» сознание о процессах, протекающих в неосознаваемой сфере. А между тем, как мы знаем, принимает решения, воспринимает и мыслит не восприятие и мышление, а личность.

Аллахвердов с энтузиазмом цитирует испанского философа X. Ортега-и-Гассет, который в своем «Восстании масс» говорит о серой массе: «Не составила исключение и наука, где широкие научные массы, победив, сразу же стали тривиализировать проблемы. Серые победители планируют не открытия, а карьеру…». А между тем описываемый испанским философом тип человека массы имеет две основные черты в психологической диаграмме: «безудержный рост жизненных вожделений… и принципиальную неблагодарность …».
В итоге можно ещё раз порекомендовать (раз уж «бумага всё стерпит») дальнейшую публикацию в качестве «концентрированного свода ошибок» сии творческие бурления. Но читать эти откровения я бы советовал ТОЛЬКО под присмотром здравомыслящих преподавателей.